В прошлый раз мы начали говорить о специализации отдельно взятых людей, их профессиональных навыков. Однако, при этом нельзя забывать про такой феномен как специализация отдельно взятых отраслей или территорий. История знает немало случаев, когда целые индустрии и территории, дававшие возможность зарабатывать хлеб насущный многим тысячам работников, вычеркивались из жизни благодаря смене технологических укладов или конкурентной ситуации на рынках.
Ярчайший пример тому – сельское хозяйство. По состоянию на 2020 г. в сельских населенных пунктах проживало 43,8% населения Земли. По прогнозу ООН к 2050 это число уменьшится до 31,4%. Рассмотрим тенденцию на примере России. За 90 лет с 1910 по 2000 г. численность сельского населения в нашей стране упало с 82% до 26%. Технологическая революция в сельском хозяйстве, а именно переход к генно-модифицированным растительным культурам, массовое применение удобрений и гербицидов, механизация ручного труда оставили без средств к существованию десятки миллионов крестьян по всему миру.
Знаменитый Детройт, столица американского автопрома – наглядный пример того, как в упадок приходят целые города, в свое время служившие эталоном процветания и благополучия. Японо — корейское экономическое чудо с его роботизацией, канбаном и «just-in-time» не оставили ни малейшего шанса на выживание традиционному фордовскому конвейеру.
За два прошедших года мы все почувствовали как ранима и хрупка оказалась сама священная корова транснационального капитализма — система глобального разделения труда. Основанная на узкой специализации целых стран, она оказалась практически парализованной при нарушении логистических цепочек в следствие пандемийных ограничений. Термин «импортозамещение» выходит в первые строки по популярности у промышленников и чиновников. И не только российских.
Сможет ли импотозамещение может стать тем самым спасительным кругом для экономик разных стран, как нам пытаются это представить? Давайте рассуждать.
Допустим, наша промышленность способна в год выпускать по сто самолетов. Каждый современный самолет должен быть оснащен транспондером – прибором, предназначенным для обмена полетной информацией между лайнерами, находящимися в воздухе и службами управления воздушным движением.
Производителей этих приборов в мире насчитывается от силы полтора – два десятка. Цены оборудования – от нескольких сотен для малой авиации, до нескольких тысяч долларов для больших самолетов. В неплохие для авиапрома допандемийные времена годовой выпуск только магистральных пассажирских лайнеров доходил до двух тысяч в год. Прибавьте вертолеты, бизнесджеты, специальную и легкую авиацию, модернизацию старых моделей: получаем ежегодный спрос на транспондеры порядка десяти тысяч. Помимо авиации похожими приборами оснащаются также морские и речные суда, автомобили, а в последнее время – дроны и наземные роботы – доставщики.
Понятно, что за счет эффекта масштаба производители могут держать цены на свою продукцию на относительно приемлемом уровне.
Теперь представим, что с целью обеспечения экономической независимости страны отечественной промышленности дается команда разработать и произвести собственный транспондер исключительно из отечественных комплектующих и материалов и исключительно на отечественном оборудовании. Что для этого надо? Считаем. Провести десятки, если не сотни научно – исследовательских, опытно — конструкторских и проектно – изыскательских работ. Построить вновь или перепрофилировать существующие предприятия по добыче и обогащению необходимого ископаемого сырья, производству специализированного оборудования, электронных компонентов, химических материалов. Найти и обучить специалистов. Организовать логистику, сервис и техническое обслуживание. Теперь разделим полученные затраты на потребное количество приборов (сто штук, если помните). Как вы думаете, в какую цену выльется каждый такой девайс конечному покупателю? А ведь транспондер – это только один из сотен элементов оборудования, необходимых для обеспечения функционирования современного самолета.
Мы часто слышим о том, что, мол, в Советском Союзе весь цикл производства в стратегически значимых отраслях не зависел от зарубежных поставщиков. И ничего, жили как-то… Ну, во-первых, это не правда. Как-нибудь я постараюсь вернуться к этой теме. Во-вторых, результатом такой самодостаточности являлось то, что и производство и последующая эксплуатация техники, произведенной в СССР, были глубоко убыточны и датировались из государственного бюджета. Именно поэтому при наступлении в нашей стране капитализма практически все производство сложной продукции вмиг стало неконкурентоспособным и было выброшено с рынка.
В рассмотренной ситуации международное разделение труда – несомненное благо. Интересно, как изменится такое положение дел в наступившей эпохе всеобщей изоляции, локдаунов и недоверия?
В заключении – традиционный дайджест некоторых событий и публикаций, имевших место за прошедшую неделю:
- Электромобили не так экологичны как утверждают политики (англ).
- Неудобная правда: как Tesla стала триллионной компанией.
- Как добиться успеха в мире, ориентированном на мобильную связь, когда потребители тратят 3,8 триллиона часов на мобильные устройства (англ).
- Цифровые валюты центральных банков: зарубежный опыт.
- Как крупнейшая в мире гидросолнечная станция позволит Таиланду стать углеродно-нейтральным.
Ну и соцсетевое:
- 546 миллионов долларов стоило отключение интернета в Казахстане на 7 дней.
- Чистая энергия составила 46% от общей выработки Германии в 2021 году.
- Медленные приливные течения превратили в возобновляемый источник электроэнергии.
- Цифровое неравенство, изменение климата и инфекции: главные угрозы для человечества в ближайшее десятилетие.
- Кто виноват в кризисе сверхпотребления и что с ним делать.