Месяц: Ноябрь 2022

От наук естественных переходим к обществу и экономике. В прошлый раз мы пришли к выводу, что в силу ограниченности знания и инструментов управления сложным миром, в течение многих веков человечество вынуждено было жить в условиях иерархической системы, унаследованной от дикой природы. Однако с развитием математического аппарата и технологий, способных обрабатывать собирать, передавать и  обрабатывать гигантские массивы информации, у нас появилась возможность замахнуться на реализацию социально-экономических проектов планетарного масштаба. Одним из таких проектов стал глобализм. Ни одна отдельно взятая страна, какой бы мощной экономикой она не обладала, не способна в одиночку производить весь спектр товаров и услуг, которые сегодня доступны человеку. Термин «доступны» здесь подразумевает не просто наличие товара на рынке, но и его цену, не обременительную для потребителя.

Мы привыкли к тому, что разделение труда подразумевает узкую специализацию и унификацию производства, за счет которых становится возможным максимальное сокращение издержек. Однако при этом упускается из виду такой важный фактор как формирование спроса. Ведь недостаточно произвести качественный и дешевый товар, нужно этот товар продать. Продать в любой точке планеты и за ту цену, которую в этой точке за него могут заплатить. И если задача производства и логистики – чисто количественная, то есть, как мы говорили в прошлый раз, решается с помощью алгоритмов, то маркетинг – проблема качественная и математике не подвластна. Поэтому именно  решение задачи увеличения потребления и стало основной целью технологического скачка двух последних десятилетий. Технологии, о чем мы здесь говорили не раз, дали возможность смоделировать поведение каждого отдельного индивида и оцифровать его. Вероятности уступили место детерминизму. Сложнейшие статистические модели перестали быть нерешаемыми. На смену структурам иерархическим пришли сети (грибницы).

Казалось, сложность повержена. Но не везде. Замысел глобалистов состоял в том, что сетевые структуры они планировали развернуть на низших уровнях социума – там должна была твориться безраздельная демократия – читай анархия и хаос. Для элиты же предполагалось оставить жесткую иерархию – практически кастовую систему. Решив проблему «последней мили» доступа к мозгу потребителя, мы пришли к конфликту сложности и простоты. Насколько они могут сосуществовать не отторгая друг друга? Закон существования грибницы – равные стартовые условия для всех. Сеть сама определит кто есть кто и расставит всех своих членов по заслуженным местам.  Вне зависимости от принадлежности к тому или иному сословию, унаследованных титулов, толщины кошелька и погонов, полученных в прошлых войнах.

Вы скажете, что на самом деле все так и есть. Возьмем, к примеру, индусов. Не самая продвинутая нация. Однако, немалое число ее представителей ныне руководят глобальными корпорациями, а один из них – надо же! – даже умудрился вырасти до премьер-министра самой Великобритании! Согласен. Но, не кривя душой, констатируем – топ-менеджеры крупнейших компаний и даже премьер-министр Туманного Альбиона – не самые крутые должности в планетарной иерархии. На этом уровне живет своя грибница, но до вершины пирамиды она далеко не дотягивает. И никогда не дотянет, как бы того ни хотела.

Что имеем в итоге? Любая сложная система стремиться к некоей точке равновесия, но равновесия неустойчивого. Такое состояние называется бифуркацией. Система в состоянии бифуркации способна кардинально изменить свои качественные параметры при воздействии на нее даже незначительного внешнего фактора. Что произошло в грибницах низших уровней? Более-менее продвинутый и образованный социум благодаря технологиям не смог избежать «разбавления» более многочисленным сообществом с более примитивной и агрессивной социальной организацией. Вместо того, чтобы поднять уровень среднего индивида, грибница, наоборот, тянет «выскочек» вниз. В результате новое общество, прокрученное через мясорубку технологизации, подошло к точке бифуркации, находящейся на более низком эволюционном уровне, чем предполагалось глобализаторами изначально. Из этой точки теперь возможны следующие пути развития: плохой и очень плохой.

Похоже, такое развитие событий не оставляет авторам глобализма иного выбора кроме как избавиться от «балласта» в лице теряющего берега плебса, пустившегося во все тяжкие. Отсюда – попытки столкнуть лбами всех со всеми, чтобы под прикрытием всеобщей неразберихи отжать то, что более – менее еще чего-то стоит и спрятаться с награбленным за заборами макрорегионов. Участь тех, кто не попадет за забор – погибнуть от голода, эпидемий, войн. Происходящее – не просто экономический, политический или гуманитарный кризис. Мы получили кризис фазовый, то есть все перечисленные одновременно.

Повторюсь: из фазового кризиса есть только два пути. См. выше.

30.11.2022

Меня редко заносит в геополитику самого что ни на есть высшего уровня туда, где она начинает соперничать с философией. На этот раз рискну внести скромную лепту в этот нелегкий вопрос, дабы высказать свой взгляд на эпоху катаклизмов, так внезапно накрывшую еще вчера мирно дремлющих сытых обитателей Земли.

С ранних пор нас учили, что, в числе прочих, существуют два основных метода научного познания мира – анализ и синтез. Анализ – это расчленение сложного многомерного объекта, поведение которого трудно описать на более мелкие составные части, строение которых поддается описанию с помощью какого – либо формального аппарата. Например – математическими формулами. При этом возникает возможность описать поведение отдельных частей довольно несложными моделями, а взаимодействие между этими моделями, как правило, приносится в жертву ради простоты.

В противоположность анализу, синтез – обратное действие сбора из мелких частей более крупных объектов, в результате которого у оных появляются новые свойства, не равные простой сумме свойств составных частей. Это называется синергией или эмерджентностью. При синтезе поведение отдельных компонентов системы становится не таким уж и важным – на первое место выходит взаимодействие между ними.

К чему я это все? Издревне человеческая цивилизация отдавала предпочтение анализу, как наиболее простому и понятному. Ведь делить и разрушать всегда проще, чем объединять и созидать. Естественные науки в познании традиционно двигались по пути расчленения крупного не мелкие составляющие: организм делили на клетки, клетки – на молекулы, те, в свою очередь – на атомы и так далее до тех пор, насколько позволяли измерительные инструменты. Не отставали от них и науки социальные. Принцип «Разделяй и властвуй», автор которого доподлинно не установлен – яркий пример аналитического подхода к управлению подданными. Результат: иерархическая структура общества не знала альтернативы на протяжении всей истории существования человечества. Яйцеголовые эксперты, которые знают все и обо всем неспроста традиционно называются аналитиками. Можно привести еще сотню примеров, доказывающих, что именно аналитическая парадигма являлась и является определяющей при организации доступной нам для наблюдения биосферы.

Теперь обратимся к синтезу. Вопросы функционирования сложных систем волновали ученых, начиная с древних философов не меньше прочих. Проблема состояла в том, что наиболее распространенный инструмент для моделирования окружающей действительности – математика, изначально и до сих пор лучше всего манипулирует числами, то есть предназначена для толкования КОЛИЧЕСТВЕННЫХ характеристик систем. Сложные же системы, в первую очередь, характеризуются КАЧЕСТВЕННЫМИ признаками. Описать качество языком математики, как оказалось, задача нетривиальная, но за отсутствием альтернативы, ученым пришлось придумывать самые разные изощренные способы. Изучение сложности требовало применения сложных инструментов. В результате с возникновением термодинамики человечество вынуждено было изучать и развивать математическую статистику, квантовая механика дала толчок развитию линейной алгебры и теории групп, общая теория относительности – топологии, дифференциальной геометрии и тензорному исчислению. Все вместе, в итоге, породило науку для изучения сложности — нелинейную динамику.

Конечно же, с возникновением перечисленных наук ньютоновская механика не потеряла своей актуальности. Просто если на заре своего развития ей приписывалась чуть ли магическая сила, способная объяснить все процессы, протекающие во Вселенной, то в более зрелом возрасте ее роль низверглась до описания простых изолированных систем, в чистом виде очень редко встречающихся в окружающем нас мире. Не ошибусь, если скажу, что каждый второй из читателей с легкостью вспомнит формулу второго закона Ньютона. Но даже не каждый продвинутый студент физфака сможет навскидку написать уравнение Эйнштейна для гравитационного поля. Хотя, при некоторых условиях, одно можно вывести из другого. Потому как Ньютон – это анализ, это легко. Эйнштейн – это синтез и это сложно.

Настало время когда анализ перестал удовлетворять требованиям времени. Постепенно его место начал занимать синтез. Но об этом – в следующий раз.

23.11.2022