Рубрика: Просто о сложном. О деньгах и не только

На протяжении почти полугода весь мир, затая дыхание, наблюдал за драматическим действом, развернувшимся в «самой совершенной демократии планеты». Казалось бы: Америка сама по себе, остальной мир – сам по себе. Какое дело нам до того, кто победит на заокеанских президентских выборах? Позволю себе не согласиться с данной позицией, и вот почему. Осмелюсь предположить, что в ближайшем будущем всю мировую экономику ждет кардинальная перезагрузка. Доллар должен будет уступить почетную функцию мировой резервной валюты чему-то новому. В подтверждение этих слов предлагаю посмотреть очередной обзор Макса Кайзера. И очень важно — кто будет стоять у руля этого процесса на стороне пока еще крупнейшей мировой экономики – приверженцы промышленного или финансового капитала.

Много говорится о том, что основа противостояния в США – не политическое, а экономическая. Якобы, республиканцы – приверженцы промышленного капитала, а демократы – финансового. Разберемся в сути того и другого.

Промышленный капитал предполагает создание богатства посредством увеличения предложения товаров и услуг. Важным условием для существования и роста промышленного капитала является наличие устойчивого платежеспособного спроса — все произведенные товары и услуги должны найти своего потребителя, готового обменять их на деньги.

Финансовый же капитал подразумевает создание богатства путем оборота долговых обязательств, увеличение самого себя посредством ссудного процента. Суть финансового капитала простым языком – деньги делают еще бОльшие деньги. Основной инструмент – спекуляции на валютном и долговом рынках.

С середины девятнадцатого и до середины двадцатого веков в мире безраздельно властвовал капитал промышленный. Небольшое количество технологически развитых государств имело возможность массово производить относительно дешевые товары и обменивать их у менее развитых соседей на природные ресурсы, получая при этом баснословные прибыли.

Со временем, когда промышленные технологии стали доступны всем, производство перестало быть источником сверхприбыли и обладатели капиталов переключились на более выгодное дело – производство и продажу денег. Пальма первенства постепенно перешла от промышленников к финансистам.

В течение полувека, начиная с момента окончания второй мировой войны, торговля деньгами приносила их обладателям неплохой куш, пока, по аналогии с традиционным производством не столкнулась с кризисом перепроизводства. Да, как это ни парадоксально, денег стало слишком много, настолько много, что экономика оказалась не в силах «переварить» такое количество, о чем говорит череда глобальных финансовых кризисов, сотрясающих планету с завидной регулярностью на протяжении последних тридцати лет.

Самое парадоксальное, что все «лишние» деньги оказались сосредоточены в руках весьма небольшой группы, размер которой, по разным оценкам составляет всего от 5 до 10% населения планеты. Оставшимся 90 – 95% населения денег катастрофически не хватает. Сложившаяся ситуация является причиной напряжения, которое с завидной регулярностью выливается в многочисленные конфликты, преследующие человечество – даже считавшиеся до недавнего времени «тихими гаванями» сытые и благополучные Европу и Северную Америку сотрясают бунты и погромы.

Казалось бы, ради благой цели – возвращения стабильности и взаимопонимания, что стоит богатейшим людям планеты поделиться толикой своих состояний с беднейшими – вывести часть денег, которые они и так не смогут потратить из финансовых пузырей и направить их на стимулирование спроса, подтолкнуть стагнирующую экономику, придать ей новый импульс? К сожалению, современная капиталистическая система, по определению, лишена механизмов «миграции» ликвидности сверху вниз. Клапан, установленный на глобальном финансовом потоке, работает только в одну сторону. Политика количественного смягчения, проводимая монетарными властями наглядно демонстрирует это – «вертолетные деньги», сделав один – два оборота в реальном секторе экономики, в конце концов, оседают в карманах финансовых воротил, делая их еще богаче.

Возвращаясь к обзору Макса Кайзера, берусь предположить, что время «Ч» уже близко. Обратный отсчет запущен. Грядет перезагрузка мировой финансовой системы – глобальное обнуление долгов. Ради этого в жертву, прежде всего, будут принесены коммерческие банки – все кредитные деньги, возникшие ниоткуда и щедро розданные ими налево и направо, или будут аннулированы или, что наиболее вероятно, долговые обязательства коммерческих банков как кредиторские, так и дебиторские, будут отвязаны от валют, эмитируемых центральными банками и переквалифицированы в валюты частные, имеющие ограниченное хождение на рынке, по аналогии с деривативами, только с возможностью применения их для розничных расчетов. Недавний анонс Центральным банком России Цифрового рубля — не предвестник ли этого нового финансового мироустройства?

Да, дорогой читатель, вполне вероятно, что ипотечный кредит и кредит на покупку авто и телевизора, Вам простят. Вернее, конечно же, Вам предложат их вернуть, но это необязательно. Если Вы согласитесь на возврат, Вам, вероятно, будет доступен кредит и в дальнейшем, в новой финансовой системе. Если Вы предпочтете долги не возвращать, Вам ничего за это не будет, но это будет последний кредит в Вашей жизни – больше никто и никогда не даст вам в долг ни копейки, к тому же большинство привычных финансовых услуг, таких как страхование, банковский вклад и даже пенсия по старости, скорее всего также станут Вам не доступны. В новой финансовой системе, где каждый цифровой рубль, доллар, фунт и евро будут под неусыпным контролем, отследить это – пара пустяков. Немного перефразируя героя известного фильма: «Жить тебе до конца дней своих на одну зарплату»!

Ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции – это сугубо мое личное мнение, никакой инсайдерской информацией я не обладаю. Просто на месте Самого Главного Финансиста Планеты Земля я поступил бы именно так.

При чем тут американские выборы, спросите Вы? А при том, что от личности президента будет зависеть, какой центр эмиссии новой цифровой резервной валюты будет выбран. Победят демократы – это будет единый глобальный эмиссионный центр – например МВФ. Победят республиканцы – право эмиссии цифровых валют будет отдано на откуп центральным банкам отдельных государств, ну а там – как говорится – пусть победит сильнейший.

Первый путь (единый эмитент) предполагает, что наряду с национальными валютами, обеспеченными новыми цифровыми SDR (или как они там еще будут называться), зеленый свет получат валюты частные. Глобальные корпорации на законных основаниях смогут выпускать свои собственные валюты, которые смогут на равных конкурировать с валютами национальными, с перспективой, что государства, которые не смогут обеспечивать надежность собственных денег, смогут использовать частные. Недаром цифровые гиганты так рьяно топят за Байдена – это их шанс конвертировать нажитые «старые» миллиарды в новые цифровые капиталы и получить возможность в недалекой перспективе скупать с потрохами целые государства.

Как вам такое?

Наблюдаем.

Когда-то давно у меня был бизнес по торговле подержанными автомобилями. Я возил машины на заказ из Японии. Моими клиентами были люди с достатком выше среднего, но еще не настолько, чтобы позволить себе новое авто. Я собирал заказы, ехал в Японию и там лично занимался поиском и отбором товара. Площадки, на которых приходилось работать были самые разношерстные – начиная с аукционов, на которых одновременно выставлялось до десятка тысяч автомобилей, заканчивая мелкими стоянками на десять – пятнадцать машин.

Однажды, проезжая с моим партнером по одному из районов Токио, заметили небольшой шоу-рум. Таблички с ценами на лобовых стеклах, выглядели очень заманчиво. Остановились, вошли. Бросив лишь один взгляд на продавца, мой партнер посоветовал больше здесь не задерживаться, вежливо раскланялся и потянул меня к выходу. Только после того, как мы отъехали от магазина пару кварталов, он осмелился объяснить свой поступок. «Машины, которые мы видели – ворованные, — сказал он. —  Поэтому и цены такие заманчивые. Если бы ты даже и купил какую-то из них, вывезти ее из Японии – нереально. Заполучил бы очень большие проблемы с таможней». «Постой, — попытался въехать я, — ты хочешь сказать, что среди белого дня в одном из центральных районов столицы свободно можно продавать ворованные авто?». За этим последовал рассказ моего собеседника, суть которого, сводилась к следующему. В Японии машина считается угнанной не тогда, когда она исчезла со стоянки, а тогда когда владелец заявил об этом. Я уточню – на дворе стояла вторая половина 90-х. Россия только начинала делать робкие шаги в «цивилизованный рынок». Неудивительно, что услышанное мной тогда, так и просилось быть откомментированным знаменитой задорновской фразой: «Ну тупые!». Так вот. Владельцем автомобиля автоматически признавался тот, кто имел на руках документ на него. Точно не знаю как он называется, в отличие от нашего компактного «свидетельства о регистрации», представлял собой бланк формата А4 на котором были забиты все технические характеристики и номера агрегатов. Ни фамилии, ни имени владельца сей документ не содержал. Не было и такого понятия как доверенность. Короче, кто за рулем и с этой бумажкой – тот и хозяин. Владелец украденного авто предпочитал лично не связываться с правоохранительными органами, а шел непосредственно в страховую компанию. Благо, как мне объяснили, процедура оформления угона и получения компенсации была максимально простой и быстрой. Получив страховку, несчастный мог в тот же день приобрести новое авто взамен утраченного, благо процедура сия занимала считанные минуты, так как постановка на учет, страховка и прочая рутина носит уведомительный характер и полностью входит в обязанности продавца. Страховая компания, учитывая стоимость угнанной машины и возможные издержки по ее розыску и последующей реализации, в ряде случаев (а таких случаев, как я понял — немало), отказывалась от попыток восстанавливать справедливость. После же реализации угнанного авто через контору, подобную той, которую нам посчастливилось посетить, на строну нового владельца вставали нормы о защите добросовестного покупателя. Такая вот «прачечная». Так что в пределах Японии, на тот момент во всяком случае, на вполне законных основаниях, могло передвигаться довольно много таких вот «Тойот», «Мазд» и прочих «Ниссанов» с двойным дном. При попытке экспорта, да, действительно возникали проблемы, так как таможня «пробивала» всю подноготную машины, включая проверку ее по базам страховых компаний.

Дальше – интереснее. Выяснилось, что рынок подержанных автомобилей – не единственный, мягко говоря, «серый сектор» в японской экономике. Существуют негласные договоренности между властями и криминалом о разделении зон ответственности. Бандиты также «курируют» игровой и шоу бизнес, проституцию, оборот контрафакта и порнографии. В обмен на это, якудза обязуются не совать свой нос в политику, деятельность государственных и местных органов и служб, крупных частных компаний и тому подобное. Такое вот «разделение властей». Обращаю внимание читателя, что все изложенное – сугубо услышанное из уст местных жителей и переложенное на приблизительно литературный русский. Возможны, конечно, некоторые приукрасы, связанные с неточностью перевода.

К чему я вспомнил эту историю? А к тому, что экономика, которую пытается выстроить российское общество на протяжении уже почти 30 лет, на мой взгляд, не имеет ничего общего с рыночной, в понимании наших «западных партнеров». Истинный капитализм подразумевает наличие возможности криминального обогащения. Главное – не попасться. Не пойман – не вор. Возможно, из-за того, что наше государство устанавливает жесткие и прозрачные правила игры для бизнеса, к величайшему огорчению некоторых наших «рыночников» и «монетаристов», к нам и не стоят в очередь забугорные «инвесторы», желающие вложить свои кровные в российскую экономику.

Как считаете?