Рубрика: Не мое

РБК Журнал Выпуск №4-5 от 30 апреля 2020

Автор: Георгий Макаренко

Пандемия коронавируса поместила миллиарды людей под «домашний арест», и у них появилась масса свободного времени. Но индустрия досуга оказалась не вполне готова к резкому всплеску интереса, и давно назревшую цифровизацию отрасли пришлось внедрять буквально «с колес»

Потолок роста

Мировая индустрия развлечений и массмедиа вошли в 2020 год, достигнув потолка роста. Еще осенью 2019 года консалтинговое агентство Accenture выпустило обзор этого рынка, ставший своего рода предупреждением. Рост операционных затрат опережает выручку, падение маржинальности бизнеса воспринимается предвестником скорого кризиса на медиарынке. Для выхода из этой ситуации авторы доклада предлагали участникам рынка сочетать три тактики:

Ключевой задачей аналитики из Accenture назвали составление четкого плана цифровизации компании и определение ею своей модели: будь то кросс-платформенный сервис, вертикально интегрированный или же полностью цифровой.

Со своей стороны эксперты Всемирного экономического форума (ВЭФ) отмечают, что индустрия развлечений и массмедиа за последние 20 лет и так пережила несколько цифровых трансформаций. Всего они насчитывают четыре подобные волны:

Однако новые поколения потребителей требуют информации максимально персонализированной, причем когда и где им самим более удобно ее получать. «Цифра» сегодня настолько важна, что грань между медиа и технологиями стала размытой. Это вызов как для традиционных источников информации, так и для полностью цифровых стартапов. «Учитывая, что ежесекундно в интернете появляются гигабиты контента, медиабизнес вынужден клыками вгрызаться в поле потребительского внимания», — пишут аналитики ВЭФ.

В будущем, по их словам, индустрию развлечений будут определять три основные тенденции:

персонализация — обращение напрямую к потребителю как личности в условиях его информационного перегруза;

фрагментация — распределение, даже «размазывание» контента по всевозможным каналам дистрибуции;

партнерство — формирование на рынке гибких команд, специализирующихся в чем-то одном и объединяющихся для создания уникального контента.

По прогнозам PwC, цифровая составляющая уже перевалила за половину выручки в сфере развлечений в 2017 году и далее ее доля продолжит расти до почти 62% в 2023 году. На тот момент объем самого мирового рынка массмедиа может достичь $2,6 трлн против $2,1 трлн в 2018 году.

О том, что в сфере развлечений назрел переход от экстенсивного развития (вширь) к интенсивному (вглубь), говорит пример американского видеостримингового сервиса Netflix. Во втором квартале 2019 года компания показала падение числа подписчиков в США впервые за восемь лет и самый скромный рост их числа по всему миру за три года. Комментируя результаты Netflix, за публикацией которых последовал обвал котировок компании на 11% за день, колумнист Forbes Дэниел Ньюман отметил: «2020 год станет поворотной точкой, когда компаниям нужно будет лучше встроить в процессы современные технологии и подготовиться к внедрению технологий будущего вроде ИИ, 5G и виртуальной реальности, оставаясь при этом в прибыли и налаживая контакт с потребителем».

Знал бы Ньюман, насколько он окажется прав.

Закрытый показ

Упомянутое выше исследование ВЭФ было подготовлено в 2015 году, и за прошедшее время на рынке изменилось немногое. Чтобы подстегнуть процесс цифровой трансформации, индустрии развлечений нужен был серьезный стимул, и она его получила. Пандемия коронавируса за первые месяцы 2020 года охватила весь мир, вынудив правительства многих стран ценой приостановки экономической жизни пойти на беспрецедентные меры: миллиардам людей было предписано неделями оставаться дома. У множества затворников внезапно образовалась уйма свободного времени, что радикальным образом изменило структуру потребления информации.

В период карантина всевозможные офлайн-мероприятия изредка переходят в онлайн (например, домашние концерты поп-звезд), но чаще отменяются. Закрытие клубов и кинотеатров, перенос концертов и спортивных мероприятий — даже те события, которые большинство людей могут спокойно посмотреть в трансляции из дома, просто не могут состояться из-за режима самоизоляции. И дело не в недостатке цифровизации, а в самом характере этих мероприятий. Те же попытки провести футбольный чемпионат без зрителей на трибунах натолкнулись в итоге на усиленные карантинные меры.

Серьезные убытки в сфере развлечений понес кинопрокат, завязанный на офлайн. Например, в Китае, по данным консалтинговой фирмы Artisan Gateway, за месяц новогодних каникул, на который как раз пришелся пик распространения коронавируса, выручка кинотеатров составила $4,2 млн против $1,8 млрд за аналогичный период 2019 года. Многие в эти дни просто перевели премьеру кинокартин из офлайна в онлайн, как это сделали, например, создатели китайской комедии «Затерянные в России».

Общие же потери мировой киноиндустрии из-за COVID-19, по самым консервативным оценкам, составят $5 млрд (но могут и превысить $20 млрд). Каннский фестиваль перенесен с мая как минимум до конца июня. Запланированные на вторую половину года фестивали (например, в Локарно и Торонто) пока не переносятся, но их руководство внимательно следит за ситуацией и совместно с онлайн-кинотеатрами уже запускает для сидящих дома киноманов платные сервисы с ретроспективой фильмов.

В свою очередь, провайдеры отмечают рост числа покупок видеоконтента, причем не только в виде длительных подписок (SVoD), но и разовых транзакций (TVoD и EST). Как рассказали РБК в пресс-службе провайдера «ЭР-Телеком» (работает под брендом «Дом.ru»), за две недели с 20 марта по 3 апреля покупать фильмы по системе TVoD и EST стали в два раза больше, даже несмотря на то что до конца апреля компания открыла своим клиентам доступ к платным сервисам.

Диванное войско

Запрос на домашнее кино теоретически может вдохнуть новую жизнь в бизнес того же интернет-гиганта Netflix, но тут надо помнить о следующем.

Во-первых, на американском рынке — основном для компании — подписку имеют уже 61 млн домохозяйств и перспективы роста тут невелики, особенно с учетом появления на рынке видеостриминга новых конкурентов: Apple, Disney, AT&T и других.

Во-вторых, в последние годы Netflix делал ставку на производство собственного контента, и недавнее решение компании приостановить кинопроизводство не сможет не отразиться на бизнесе. Итоги мы увидим в отчете за первый квартал 2020 года.

Обозреватель британской Би-би-си Амол Раджан назвал такую ситуацию применительно уже к телевидению «медиапарадоксом». В период карантина запрос на развлекательный контент растет, рейтинги бьют рекорды, но с остановкой производства в какой-то момент придется транслировать повторы и золотую классику, на которых долго не протянешь.

Следом за интересом зрителей вниз поползут рейтинги и прибыль. Но пока телевидение также выигрывает от ситуации: в первые дни вынужденных выходных москвичи смотрели ТВ на 29% дольше; по данным «ЭР-Телеком», показатель телесмотрения на сервисах компании по всей России в конце марта вырос к началу марта на 26%. Ранее о росте рейтингов телеканалов в феврале отчитался Китай, хотя, как уточняют аналитики Nielsen, в период новогодних каникул телесмотрение там обычно падает.

Кроме того, возможности видеосервисов ограничены технически: прокладка новых высокоскоростных кабелей вокруг Земли занимает годы, а удовлетворить возросший спрос нужно сейчас. По данным «ЭР-Телекома», в марте 2020 года к марту предыдущего года рост интернет-трафика у клиентов компании вырос на 35-40% в основном за счет как раз видеостриминга. В целом по миру показатели роста нагрузки примерно сопоставимы с российскими, что и вынудило Netflix и YouTube на месяц ограничить качество видео.

Альтернативой кино и сериалам в плане досуга в четырех стенах стали игры — компьютерные и мобильные. По данным Financial Times, за месяц новогодних каникул в Китае, который совпал с вводом карантина сначала в городе Ухань, потом и по всей стране, количество скачиваний мобильных приложений в категории «Игры» выросло на 80% к аналогичному периоду 2019 года. Следом с огромным отрывом идет сегмент «Образование» (20% роста). Мультиплатформенная игра 2012 года Plague Inc., где в задачу входит создание и распространение инфекции с целью уничтожения человечества, возглавила мировой рейтинг AppStore по числу скачиваний, в том числе и в китайском его сегменте, пока не была запрещена в КНР.

Не отстают по популярности и компьютерные игры. В течение марта игровая платформа Steam еженедельно ставила все новые рекорды посещаемости. В воскресенье, 29 марта, сеть Steam побила два исторических рекорда одновременно: число активных пользователей за сутки (23,4 млн) и число одновременно играющих (7,3 млн человек). Хотя онлайн-сервисы позволяют покупать новые игры и дополнения к ним прямо из дома, многие люди предпочли озаботиться своим досугом заранее. Так, на неделе 15-21 марта продажи игр на физических носителях в Британии выросли почти до полумиллиона экземпляров — втрое больше, чем неделей ранее.

Нереальный интерес

Но острая фаза эпидемии рано или поздно пройдет. В том же Китае рост числа зараженных приостановился к середине февраля, и за последующие полтора месяца общественная жизнь возобновилась практически в полном объеме. С чем же выйдет из этого кризиса индустрия развлечений?

Многие эксперты сходятся в одном: ключевым последствием текущего кризиса станет бум виртуальной реальности. Мало засесть дома и посмотреть хорошее кино, послушать любимую музыку — хочется еще побывать на концерте (на Байкале, в Древнем Риме или виртуальном баре — подставить нужное). «Внезапно на участников отрасли свалилась роскошь экспериментировать с VR/AR-технологиями, контентом и подачей, и ведь потребитель при любом раскладе воспримет это с радостью, как лекарство от нарастающей клаустрофобии», — отмечает обозреватель Forbes Нельсон Гранадос.

Рост экономики виртуальной реальности на первое место ставят и аналитики голландской компании TrendWatching в списке «десяти потребительских трендов после вспышки COVID-19».

Топ-10 трендов потребрынка и сферы досуга после пандемии

1. Развитие VR-технологий.

2. Шопстриминг — трансляция процесса похода по магазинам; эта отрасль на стыке электронной торговли, видеостриминга, VR и социальных сетей пережила всплеск популярности в период карантина в Китае.

3. Цифровые компаньоны — это не просто умные помощники, но полноценные виртуальные друзья для общения. Первый такой проект под названием Neon компания Samsung представила в январе 2020 года.

4. Защитные капсулы — закрытые места (например, магазины) с очищенным воздухом и общей атмосферой безопасности, что будет психологически важно для людей после снятия карантина.

5. Видеоменторы — тенденция к просмотру видеостримов не только с целью развлечься, но и чтобы подтянуть иностранный язык, прослушать лекцию или просто послушать умного человека.

6. Роботорговля — это не просто онлайн-торговля, но использование роботов-доставщиков, чтобы клиент вообще не соприкасался ни с кем живым.

7. «Ментальный массаж» — всевозможная инфраструктура для успокоения человеческой психики, после того как ее за годы довели до грани водоворот новостей, политика, экология и сверхурочная работа, а теперь добили изоляция и экономический крах.

8. Открытые данные — расширение спектра открытой информации, например о пешеходном трафике, как часть общей тенденции к сотрудничеству на фоне кризиса.

9. Дополнительная консультация — развиваете хобби на досуге, например, учитесь готовке через онлайн-приложение? Напишите напрямую шеф-повару и попросите совета, а может, даже купите у него нужный набор ингредиентов и кухонных инструментов.

10. Виртуальная статусность — например фоторедактор, позволяющий «примерить» фешенебельное платье, сделать шикарный снимок и похвастаться им в соцсетях. Редактор, разумеется, встроен в приложение онлайн-ретейлера.

***

Прогнозы экспертов

Тимур Бекмамбетов, продюсер, глава студии BAZELEVS

«Уже больше пяти лет мы разрабатываем формат киноязыка, который называется screenlive. Это фильмы, действие которых разворачивается на экранах наших компьютеров и телефонов. И как раз сейчас стало понятно, что основная часть нашей жизни, коммуникаций, действий, событий и эмоций происходит на экране, а не в физическом мире, потому что все внезапно оказались в этом screenlive».

Михаил Осеевский, президент ПАО «Ростелеком»

«Эпидемия и вынужденная изоляция ускорят цифровизацию в самом широком смысле слова. Технологии для удаленных работы и учебы, разного рода облачные решения для дистанционного взаимодействия, интернет-торговля, цифровые видеосервисы и многое другое получили мощный импульс, их использование резко расширилось. Эти сервисы уже навсегда останутся в нашей жизни».

Боб Айгер, президент The Walt Disney Company

«Я не думаю, что после пандемии нас ждет своего рода «возвращение к нормальности». Не говорю за все компании, но мы в Disney точно не будем вставать на старые рельсы, а станем изучать возможности того, как более эффективно управлять бизнесом в новых условиях <…> К сожалению или к радости, наш новый стриминговый бизнес Disney+ процветает: там, где он уже запустился, и там, где запускается сейчас. Платформа теперь даже более популярна, чем мы недавно смели мечтать, отчасти как раз из-за того, что это фактор отвлечения, разгрузки, приятная альтернатива в плане досуга, учитывая очевидные сейчас ограничения».

***

60% МИРОВОГО ТРАФИКА, КОТОРЫЙ ПРОВАЙДЕРЫ ПРЕДОСТАВЛЯЮТ ЧАСТНЫМ КЛИЕНТАМ, — ЭТО ВИДЕО

12% ВСЕГО ИНТЕРНЕТ-ТРАФИКА ПРИХОДИТСЯ НА NETFLIX И YOUTUBE

65% — ДОЛЯ СТРИМИНГА НА МОБИЛЬНЫХ УСТРОЙСТВАХ

Оригинал статьи:

https://stayhome.rbc.ru/editions/1/issues/20249/?view=doc&id=1086602

РБК Журнал Выпуск №4-5 от 30 апреля 2020

Автор: Максим Момот

Некоторые сотрудники западных компаний протестуют против автоматизации труда. Повод для возмущения не только возможная потеря рабочих мест из-за роботов, но и то, что управлять людьми все чаще доверяют алгоритмам

Автор: Максим Момот

В интервью РБК в ноябре 2017 года известный философ и трейдер Нассим Талеб назвал две угрозы человечеству, которые считает самыми опасными. Первая — эпидемия, вызванная каким-нибудь новым штаммом вируса. Вторая — неолуддизм: «Прогресс не приносит людям того, что им хотелось бы, и очень многие <…> начинают бороться с наукой и социальными реформами». Время подтвердило правоту обоих прогнозов. Но если эпидемия коронавируса у всех на устах, то на вторую угрозу пока обращают меньше внимания. Между тем ее симптомы становятся все более заметными по мере того, как автоматизация труда в компаниях из фантастики превращается в обыденность.

Кем были луддиты

Промышленная революция, начавшаяся в конце XVIII века в Великобритании, способствовала быстрому росту производительности труда благодаря изобретению и внедрению все новых и новых машин. Однако у прогресса была и оборотная сторона — ремесленники, ткачи, вязальщицы разорялись, поскольку не могли конкурировать с массовым производством. Их профессиональные навыки, которые приходилось приобретать годами, обесценивались. В результате уровень жизни части населения начал снижаться. В ответ на это в начале XIX века в Англии начались нападения на фабрики, в ходе которых протестующие разрушали станки. Лидером движения считался некто Нед Лудд, по имени которого все движение получило свое название. Луддиты собирались по ночам рядом с городами, занимались строевой подготовкой. Между ними и войсками, защищавшими фабрики, завязывались бои. Наиболее острая фаза противостояния пришлась на 1811-1816 годы. В конце концов британскому правительству удалось полностью подавить это движение. Сегодня неолуддитами называют людей, стремящихся ограничить влияние на свою жизнь новых технологий, особенно цифровых.

Профсоюзы против дронов

Современные луддиты не ломают машины, как их духовные предшественники, — чаще всего они борются с технологиями силами профсоюзов. В 2018 году американо-канадский профсоюз International Brotherhood of Teamsters (IBT), в который входят, в частности, водители грузовиков, попытался добиться от компании United Parcel Service (UPS), специализирующейся на экспресс-доставке, запрета на использование беспилотных автомобилей и дронов. Незадолго до этого UPS начала тестировать эти новые инструменты, и работники решили, что массовые сокращения не за горами. Добиться своего профсоюзу не удалось — никаких законов, запрещающих использование этих технологий, в США пока нет.

Водители грузовиков и сотрудники служб доставки далеко не единственные, кто решил побороться за свои рабочие места перед лицом всеобщей автоматизации. В том же году профсоюз Unite Here, в который входят сотрудники отелей Marriott в США (повара, кассиры, носильщики и т.д.), включил в число своих требований к работодателю обязательство защищать работников от последствий внедрения новых технологий. Одна из новостей, напугавших членов профсоюза, заключалась в том, что в двух отелях Marriott в Китае персонал со стойки регистрации заменили системой распознавания лиц. То, что на сотрудниках ресепшен получилось сэкономить, вызвало у владельцев отелей нескрываемый энтузиазм.

В отличие от деятелей IBT руководители Unite Here осознавали, что прямого запрета на роботизацию добиваться бессмысленно. «Технологии не остановишь, — констатировал глава профсоюза Дональд Тейлор. — Вопрос в том, будут ли сотрудники партнерами в их развертывании или сторонними наблюдателями, по которым они проедутся». Unite Here решил бороться с современными технологиями старым проверенным способом — забастовкой. После серии стачек, устроенных гостиничными служащими, Unite Here добился от работодателя обязательства предупреждать работников о внедрении новой технологии за 180 дней. Кроме того, компания должна будет искать рабочие места для тех сотрудников, которых пришлось уволить из-за использования инноваций.

Алгоритм в роли менеджера

Однако замена людей роботами не единственная проблема. И, возможно, даже не самая актуальная.

«Сегодня технологические новинки внедряются не столько для того, чтобы облегчить людям труд или заменить работника, сколько для усиления контроля над работниками, ужесточения ритма их труда, — отметил в комментарии РБК директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий. — Раньше думали, что у человека будет в подчинении десять роботов. А на самом деле может получиться наоборот — будет один робот, который станет управлять десятью людьми».

В качестве примера того, к чему движутся технологические гиганты даже в развитых странах, генеральный секретарь Федерации британских профсоюзов (TUC) Фрэнсис О`Грейди приводит ситуацию с сотрудниками Amazon, состояние владельца которой, Джеффа Безоса, самого богатого человека в мире, оценивается почти в $120 млрд. Компания любит рассказывать о своих высокотехнологичных складах, однако люди на этих складах работают по 60 часов в неделю, засыпают стоя и падают от усталости, так что приходится вызывать скорую помощь. Спят в палатках рядом с работой, поскольку на то, чтобы ездить домой каждый день, не хватает денег. Когда один рабочий склада упал и умер от остановки сердца, этого в течение 20 минут никто не замечал. А когда он же за пару дней до этого положил товар не в ту корзину, менеджер получил информацию об этом через две минуты и сразу пришел.

Другой ставший классическим пример контроля над сотрудниками — программы, следящие за курьерами. Программы контролируют в буквальном смысле каждый их шаг, немедленно извещая менеджера об отклонении от заданного маршрута или задержке в пути. Для того чтобы люди не становились придатками алгоритмов, О`Грейди предлагает добиваться для работников права заключать с работодателями соглашения об использовании технологий. По ее словам, нельзя выжимать из сотрудников последние силы, заставляя их выполнять показатели, установленные компьютерами.

«Для вас, как для наемного работника, важна зарплата, но и другие аспекты тоже имеют значение, — отметила в комментарии РБК эксперт Европейского института профсоюзов (исследовательский центр Европейской конфедерации профсоюзов) Аида Понсе Дель Кастильо. — Следят ли за вами каждую минуту? Принимает ли машина решение относительно вашей продуктивности? Есть ли для вас риск получить взыскание из-за вашего скорингового балла? Рискуете ли вы быть уволенным, если так решит алгоритм?»

По ее словам, проблема технологических изменений должна решаться на законодательном уровне, через общественный диалог и коллективные переговоры между работодателями и профсоюзами.

Справедливая доля

Стоит признать, что до попыток добиться прямого запрета на использование новых технологий дело доходит редко. В основном профсоюзные лидеры акцентируют внимание на том, что основные выгоды от повышения производительности, которого компании добиваются благодаря внедрению ИИ, роботов и автоматизации производства, достаются собственникам бизнеса. К повышению зарплат и сокращению рабочей недели для простых сотрудников они не приводят. «По мере того как развиваются новые технологии, все должны становиться богаче, — заявляет Фрэнсис `’Грейди. — Сейчас, как и всегда, мы требуем справедливой доли. Это значит более высокие зарплаты и меньше времени, которое нужно проводить на работе».

«Какими бы ни были источники повышения производительности труда, исследования показывают, что выгоды от него распределяются несправедливо и работники получают недостаточно», — говорит Аида Понсе Дель Кастильо. Согласно данным, которые она приводит, разрыв между зарплатой и ростом производительности труда во многих европейских странах находится в пределах 7-17%.

По данным TUC, снизилась сама доля произведенной продукции, которая в экономике перераспределяется в пользу наемных работников через зарплату. Если в первые три десятилетия после Второй мировой войны в Великобритании она составляла в среднем 57%, то в 2018 году — 47%. С низкими зарплатами TUC связывает и рост долговой нагрузки на наемных работников, причем кредиты все чаще идут не на покупку дорогих вещей, а на покрытие необходимых расходов, например на квартплату.

Лидеры европейских профсоюзов уверены, что цифровизация компаний делает ситуацию только хуже — для большинства она означает потерю рабочих мест, для меньшинства — повышение прибыли от использования ИИ и роботов. Между тем выгоды от автоматизации можно было бы направить на решение острых социальных проблем. Так, Фрэнсис О`Грейди считает, что благодаря росту производительности труда, который несут с собой интеллектуальные технологии, уже сейчас можно было бы не повышать пенсионный возраст в странах ЕС.

Немецкий порядок

Германия — одна из наиболее промышленно развитых стран мира, где инновации внедряют быстро и охотно. Казалось бы, снижение зарплат под угрозой увольнений из-за использования роботов должно затронуть эту страну прежде всего. Ситуация в промышленном секторе Германии, однако, развивается в прямо противоположном направлении — зарплаты растут. Секрет прост — забастовки, которые устраивают профсоюзы, требуя улучшения условий труда. Речь, как и сто лет назад, идет о противостоянии работников с работодателями, а вовсе не с роботами.

Если сотрудники Amazon должны трудиться по 60 часов в неделю, то крупнейший немецкий профсоюз IG Metall в 2018 году отстоял для своих членов право в случае необходимости работать всего 28 часов в неделю в течение двух лет, а потом перейти в обычный режим. Такой график работы может потребоваться, например, если нужно время на уход за детьми. Кроме того, для тех сотрудников, которые будут отрабатывать полные смены, профсоюз добился роста зарплаты на 4,3%, несмотря на какую угодно автоматизацию производства.

Впрочем, эпидемия коронавируса и тут внесла свои коррективы. Как рассказали РБК в пресс-службе IG Metall, вспышка болезни заставила профсоюз приостановить дальнейшие коллективные переговоры с работодателями. Теперь IG Metall вынужден фокусировать внимание на сохранении занятости, минимизации финансовых потерь для работников и поиске возможностей помочь уходу за детьми сотрудников, поскольку детсады и школы закрыты. Однако, пообещали в профсоюзе, как только эпидемия завершится, переговоры возобновятся, и особое внимание будет уделено как раз проблемам цифровой трансформации производства.

Дольше не значит лучше

Требования IG Metall по сокращению рабочего дня не случайны. По мнению части экономистов, именно сокращение продолжительности рабочего дня и распределение работы среди большего числа людей как раз может быть ответом на рост использования ИИ и роботов. Например, в докладе британского исследовательского центра Autonomy подчеркивается, что между продолжительностью рабочего времени и производительностью труда нет положительной корреляции — человек, работающий дольше, необязательно работает эффективнее. Например, в Европе самый короткий день — в Германии, Нидерландах и Норвегии, а самый длинный — в Греции. При этом ВВП на душу населения в Греции несопоставимо ниже.

По мнению авторов доклада, во многих случаях при сокращении рабочего дня реальных оснований для снижения зарплаты не будет — ведь объемы производства благодаря его более эффективной организации не сократятся. Одним из первых, кто ввел нынешнюю, пятидневную, рабочую неделю с восьмичасовым рабочим днем, был Генри Форд — эффективность его производства и прибыль от этого не упали. Известный экономист Джон Мейнард Кейнс в 1930 году прогнозировал, что к началу XXI века благодаря развитию технологий и росту производительности труда рабочая неделя может быть сокращена до 15 часов.

При этом, как подчеркивают эксперты Autonomy, чтобы наемные работники получили выгоду от автоматизации, сегодня необходимо, чтобы профсоюзами были охвачены целые сектора экономики. Согласно их мнению, просто так делиться с сотрудниками доходами от автоматизации производства работодатели не намерены. «Будет ли автоматизация способствовать формированию новой культуры свободы и благополучию населения или, наоборот, увеличит и без того рекордный уровень неравенства и нестабильности — это политический вопрос, а не естественная необходимость», — резюмируют авторы доклада Autonomy. История движется по спирали — в двадцатые годы нового века, как и столетие назад, благосостояние людей, похоже, будет во многом зависеть от профсоюзной борьбы.

Эпидемия перемен

В комментарии РБК известный европейский футуролог Руди де Вейле признал, что потеря рабочих мест из-за использования комбинации ИИ, робототехники, интернета вещей и блокчейна неизбежна. По его словам, весь вопрос в том, что будут делать люди, лишенные работы и дохода. «При таком сценарии нас ждет новая революция, — говорит Руди де Вейле. — Разумно было бы ввести безусловный базовый доход. Средства на его выплату можно было бы собрать, введя налог на роботов или автоматизацию, эти деньги перераспределялись бы в пользу людей». О намерении поскорее ввести выплаты для людей, прекративших работу из-за карантина, в середине апреля заявила министр экономики Испании Надя Кальвиньо.

Кроме того, по словам де Вейле, людям нужно перейти к непрерывному образованию, чтобы не выйти из игры, создавать стоимость и чувствовать себя счастливыми. «Эти знания будут преобразованы в совершенно новую экономику, в которой многие будут работать из дома (как это уже происходит) и предоставлять h2h-услуги (от человека к человеку). Коронавирус лишь показывает нам, что нужно изменить в ближайшем будущем». Как подчеркивает Руди де Вейле, нужен другой тип экономики, который обеспечивает благополучие всех граждан, а не только растущие доходы для меньшинства.

***

Сегодня технологические новинки внедряются не столько для того, чтобы облегчить людям труд или заменить работника, сколько для усиления контроля над работниками, ужесточения ритма их труда.

Оригинал статьи:

https://stayhome.rbc.ru/editions/1/issues/20249/?view=doc&id=1086596