Рубрика: Общество

ВАЛЕНТИН КАТАСОНОВ

У всех на слуху имена гигантов американской IT-индустрии: Microsoft, Apple, Amazon, Facebook, Google, Alphabet. Они являются гигантами Силиконовой долины (Silicon Valley), штаб-квартиры этих корпораций размещаются в штате Калифорния, на берегу залива Сан-Франциско. Их ещё называют «большой пятёркой» американского IT-бизнеса (Google в 2015 году был реорганизован и вошёл в качестве дочерней компании в международный холдинг Alphabet, поэтому Google и Alphabet – фактически одна корпорация).

Эти компании занимают верхние строчки рейтингов мирового бизнеса. Несмотря на вирусно-экономический кризис, рыночная капитализация Microsoft, Apple и Amazon продолжает держаться на уровне выше 1 триллиона долларов у каждой компании. У нескольких других американских IT-гигантов – в диапазоне от полутриллиона до триллиона долларов. Для сравнения: у крупнейшего банка Уолл-стрит JPMorgan Chase рыночная капитализация не дотягивает до 300 млрд. долл., капитализация крупнейшей нефтяной компании США Exxon Mobil Corporation составляет 186 млрд. долл.

«Большая пятёрка» IT-компаний оказывает сильное влияние на всю американскую экономику. От финансовых показателей и биржевых котировок корпораций Силиконовой долины зависят общие биржевые индексы Америки, которые в свою очередь ощутимо влияют на ожидания участников рынка и принимаемые ими решения.

Однако разговор сейчас пойдёт о воздействии IT-компаний не на экономическую жизнь, а на общественное мнение и политику. А оно несравненно сильнее, чем даже воздействие на экономику. Формально компании «большой пятёрки» и примыкающие к ним другие гиганты Силиконовой долины занимаются решением научно-технических проблем в сфере информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и практическим внедрением этих технологий в жизнь. Они разрабатывают программное обеспечение (software), компьютерную технику (hardware), обеспечивающие интернет-коммуникации, средства мобильной связи и т. п. Однако они уже давно вышли за рамки этого привычного набора разработок, перенеся центр внимания на эффективное использование ИКТ сначала в США, а затем и за их пределами. Это включает создание социальных сетей, поисковых систем, хранилищ больших массивов информации (big data), различных сервисов для пользователей Интернета и социальных сетей (видео, игры, реклама, интернет торговля и др.) и т. д.

Далее IT-компании Силиконовой долины, получив прямой доступ к миллионам и даже миллиардам людей, начинают сами заниматься бизнесом: рекламой, продажей имеющейся у них информации, её сбором по специальным заказам. А заказы на сбор и запросы на уже собранную информацию стали поступать не только от бизнес-структур, но и от правоохранительных органов и спецслужб США. И здесь бизнес в его привычном понимании кончается. Втянувшись в эту деятельность, IT-гиганты Силиконовой долины пошли ещё дальше. Они стали обслуживать не только американские (а отчасти и иностранные) спецслужбы, но и политиков. Особый интерес политиков к IT-гигантам появился тогда, когда те фактически поставили под свой полный контроль Интернет и социальные сети во всём мире (за исключением стран, которые ограничили такой контроль). Возможности у политиков, сумевших поставить IT-гиганты себе на службу, поистине безграничны: воздействуя на пользователей Интернета и социальных сетей, можно провоцировать «цветные революции», добиваться нужных результатов на выборах, организовывать массовые беспорядки, дискредитировать неугодных политиков и общественных деятелей.

Руководители IT-гигантов постоянно твердят, что они вне политики. Что лишь в крайних случаях они блокируют информацию, появляющуюся в Интернете и социальных сетях. На самом деле эти заверения в политической бесстрастности лживы. IT-гиганты имеют самые тесные связи с Демократической партией США. А демократы не скрывают, чего они добиваются: дальнейшей либерализации американского общества (включая полную свободу сексуальных извращений, легализацию сатанизма, педофилии и проч.), ухода государства из экономики, снятия всех ограничений на иммиграцию, продолжения мультикультурного проекта, вакцинации населения, насаждения микрочипов и иных способов цифровой идентификации людей. Политики-демократы типа Хиллари Клинтон – лишь видимая часть айсберга, называемого глубинным государством. Такие политики оглашают программу глубинного государства, а IT-гиганты эту программу претворяют в жизнь.

Я отнюдь не идеализирую президента США Дональда Трампа. Однако по многим пунктам его позиция противоположна позиции ультралибералов. И чтобы ослабить нынешнего президента, исключить возможность его победы на выборах в ноябре, противники Трампа используют все средства. Участвуют в этом и компании IT-индустрии Силиконовой долины, также работающие на глубинное государство.

Возьмём корпорацию Google. Хотя с момента её рождения не прошло и четверти века, компания успела приобрести всемирную известность. Её поисковая система занимает львиную долю мирового рынка (60%), её сервис YouTube вошёл в каждый дом. Известна эта корпорация и многочисленными скандалами, возникающими из-за того, что она негласно собирает информацию о сотнях миллионов (миллиардах?) людей по всему миру. Google использует собранную информацию в коммерческих целях (реклама, сбыт товаров и услуг), делится своей информацией со спецслужбами США и некоторых других стран. Google стала глазами и ушами Большого Брата – глубинного государства. Судя по всему, глубинное государство наделило Google полномочиями не только наблюдать за гражданами Америки и других стран (в интересах американских спецслужб), но и выступать в роли цензора, или информационного инквизитора. Например, выстраивая поисковую систему таким образом, чтобы пользователи не могли найти те материалы, которые Большому Брату кажутся «сомнительными». И, наоборот, предлагая информационные материалы, отражающие идеологию ультралибералов и глубинного государства. Например, всячески продвигая «Википедию». Обращу внимание на то, что Google является крупным спонсором проекта «Википедия».

А при необходимости компания может просто блокировать сайты и сервисы типа YouTube, которые оказались в полной власти Google. Случаев блокировок уже бесчисленное множество. В том числе YouTube блокировал аккаунты неугодных ему российских сайтов. Это и Федеральное агентство новостей (ФАН), и «Крым-24», и AnnaNews, и NewsFront. Недавно был заблокирован аккаунт известного российского информационного агентства «Царьград», имеющего миллион подписчиков.

В 2016 году корпорация Google, используя свои информационные возможности, подыгрывала демократам и играла против Трампа. После победы Трампа компания пыталась всячески отрицать своё активное участие в политической игре, даже уничтожила некоторые материалы, компрометирующие её. Однако 25 июня 2019 года в ряде американских СМИ появилась новость: Google работает над тем, чтобы не допустить на выборах президента США в 2020 г. повторения «ситуации с Трампом». Об этом сообщила в частной беседе руководитель отдела ответственных инноваций Google Джен Дженнаи (Jen Gennai). Разговор был записан на скрытую камеру организацией Project Veritas, которая занимается расследованием случаев коррупции, мошенничества и нарушения прав человека. «Мы все облажались в 2016-м, опять-таки не только мы, люди облажались, новостные медиа облажались, все облажались…», – говорит дама из компании Google. Глагол «облажаться» – из машинного перевода, предлагаемого тем же Google; приведу слова Джен Дженнаи в оригинале: We all got screwed over in 2016, again it wasn’t just us, it was, the people got screwed over, the news media got screwed over… Далее она говорит, что надо извлечь уроки из 2016 года, усовершенствовать технологии ИИ (искусственного интеллекта), «чтобы это (победа Трампа. – В.К.) не повторилось». Дженнаи прокомментировала также выдвинутое в марте прошлого года предложение сенатора Элизабет Уоррен (Elizabeth Warren), кандидата в президенты от Демократической партии, расформировать (или разукрупнить) Google вместе с другими крупными технологическими компаниями (Apple, Amazon и Facebook).

Вот слова Дженнаи: «Элизабет Уоррен говорит, мы должны распустить Google. Вообще, я люблю ее, но она очень заблуждается, от этого все станет не лучше, а хуже, потому что на все эти более мелкие компании, у которых нет таких ресурсов, как у нас, ляжет задача предотвратить следующую ситуацию с Трампом, и похоже, что маленькие компании не смогут этого сделать». После публикации видео Project Veritas Дженнаи сообщила, что это был случайный разговор с кем-то в ресторане, когда использовались неточные выражения. Впоследствии YouTube удалил ту копию видео Project Veritas.

Вот ещё пример. Один из активных сторонников Трампа – американец Алекс Джонс, известный тележурналист-антиглобалист, продвигающий христианские ценности на своём сайте InfoWars. Этот журналист – сторонник традиционализма, противник всякого рода извращенцев, резко осуждающий рождающееся на почве беззакония и на фоне слабости государства насилие (типа того, что сегодня мы наблюдаем в Америке). У него было около 2,5 миллиона подписчиков. И вот в 2018 году сайт InfoWars был заблокирован не только в YouTube, но также в Twitter и в Facebook.

Twitter удалил в начале июня сего года видео предвыборного штаба Дональда Трампа о протестах, связанных с убийством афроамериканца Джорджа Флойда. Удаление было мотивировано нарушением авторских прав. Некий анонимный пользователь Twitter обратился к администратору, заявив, что он автор и его права нарушены. История, с одной стороны, забавная; с другой стороны, устрашающая: теперь, значит, может появляться из ниоткуда анонимный, таинственный «автор» и требовать уничтожения информации.

И вот последние новости, имеющие непосредственное отношение к президенту Трампу. Он регулярно высказывается по поводу так называемой пандемии COVID-19, но многие его высказывания, оказывается, не нравятся Большому Брату (глубинному государству). Для борьбы с президентом Большой Брат задействовал Twitter, которым любит пользоваться президент. Напомню, что Twitter – социальная сеть для публичного обмена сообщениями, созданная одноименной компанией, которая также имеет прописку в Силиконовой долине. Так вот Twitter присвоил некоторым сообщениям президента Трампа маркировку, которая указывает на то, что они могут содержать недостоверную информацию. Не вдаваясь в подробности, отмечу, что размещенная президентом информация относится к теме коронавируса и методам борьбы с ним. И эту информацию президент получал от авторитетных медиков и других специалистов.

Но это ещё не все. Как сообщил 28 июля 2020 года Twitter, на странице Трампа была удалена запись, в которой хозяин Белого дома поделился информацией о том, что от коронавируса «есть лекарство». Большой Брат настроен на то, чтобы и далее терроризировать мир коронафобией и готовить человечество к тотальной вакцинации и чипизации. Видимо, Twitter получил команду от Большого Брата и сообщил своим пользователям, что информация президента США «нарушает нашу политику, касающуюся дезинформации по теме COVID-19».

В тот же день Twitter на полсуток заблокировал доступ к аккаунту Дональда Трампа-младшего после репоста видео. Это запись встречи профессиональных медиков, которые обсуждают использование гидроксихлорохина для лечения коронавируса. Twitter, Facebook оперативно удалили это видео. Представитель Twitter объяснил: речь шла о «распространении приводящей к заблуждению и потенциально вредоносной информации, связанной с коронавирусом».

С учётом сказанного, думаю, понятно, кто сейчас хозяин в Америке. Это не американский президент. Это IT-корпорации из Силиконовой долины. А если быть более точным, то Большой Брат (глубинное государство), использующий Силиконовую долину в своих целях.

Оригинал статьи

Алексей Караулов, Влад Лесников

Поможет нам разобраться в постмодерне, профессор ГУ ВШЭ, кандидат исторических наук Института Европы РАН, специалист по теории постмодерна, культурной антропологии, семио­тике и вещам еще более умным — таким, что мы бы и не смогли написать эти слова без ошибок.

Обычный человек, слыша слово «постмодерн», старается убедить себя, что это не имеет к нему никакого отношения, а возможно, и вовсе выдумка. Примерно как «эректильная дисфункция», «разбегание галактик» или «рука, которая иногда высовывается из унитаза и хватает все, что подвернется».

Между тем мы живем именно во времена постмодерна, которые наступили в прошлом веке и не собираются заканчиваться. Пока еще можно не придавать этому значения и цепляться за мысль, что мир, в котором ты живешь, — тот же самый, в котором ты родился. Но уже совсем скоро шагу будет некуда ступить без понимания того, что такое «пространство потоков», «длинный хвост» или «экономика даров». Мы, как обычно, беремся снабдить тебя базовыми сведениями. Половина — сегодня, половина — завтра.

«Постмодерн» не следует путать с «постмодернизмом». Постмодернизмом (англ. postmodernism) называют течения в литературе, искусстве и философии. О них мы сегодня не будем, ты столько не выпьешь, чтобы разобраться. Постмодерн же (англ. postmodernity) — это состояние общества в новейшее время; по разным оценкам — с 60-х, 80-х либо 90-х годов XX века. Оба понятия считаются неустоявшимися, и их часто путают даже в словарях. В русских, конечно. В Оксфордском, например, все четко.

Повторим времена 

Как известно, использование латинской приставки post («после») — самый простой способ создать умное слово. Например, постсыр — звучит хорошо, и все стесняются спросить, что это такое, из боязни показаться глупыми. Но с постмодерном все иначе. «Пост» в его случае действительно означает «после», а «модерн» — эпоха вполне конкретная, описанная даже в учебниках, не говоря уже о Википедии. Ну, ты помнишь: модерном, или Новым временем, называют отрезок в 400–500 лет, который следует сразу после Средневековья. Поскольку отмечать подобные вещи тогда было не принято и нигде в летописях нет записей о масштабной пирушке с оливье, историки до сих пор не пришли к единому мнению, когда именно начался модерн — то ли в год Реформации (1517), то ли после подписания Вестфальского мира (1648), то ли во время английской промышленной революции XVII века. Но это и не важно.

Тебя сейчас интересуют только те черты Нового времени, которые недавно вдруг умерли, обозначив начало постмодерна. Это:
а) вера в науку и контроль над информацией;
б) концепция линейного времени;
в) продажа себя, обмен труда и творчества на деньги.

Иными словами, средневековый человек, прообраз современного гопника, жил как бы вне времени и был малограмотным и ленивым: зачем учиться, если Бог все лучше знает, и зачем стараться, если все, что наработаешь, забирает батя? В смысле, феодал. Новое время принесло с собой в числе прочего массовое использование часов и календарей, институт авторского права (ну или, как минимум, спрос на искусство), перепроизводство и свободный капитал. Это не сразу, но изменило самосознание человека.
«Если использовать метафору, — забыв об обещании не использовать умных слов, говорит профессор Медведев, — то модерн — это дерево. У дерева есть логика. Есть структура. Корень растет, превращается в ствол, в крону, в плоды».

Когда же все это накрылось тазом из безоксидной меди? Как нетрудно догадаться, в XX веке. В мир пришли глобальные войны, массовое телевидение и Интернет, информация стала распространяться бесконтрольно. Возник виртуальный капитализм — это когда производятся не товары, а знаки. Продаются не бутерброд с мясом и коричневое питье, а McDonald’s и Coca-Cola.

«Мы живем в мире, где виртуальность превращается в реальность. Стоимость делается из воздуха, из слов, из представления человека о вещи», — грустно вздыхает профессор, потягивая купленный за двести рублей кофе, себестоимость которого — пять. «Если продлить метафору, то постмодерн — это грибница. В отличие от дерева, ее нельзя уничтожить. У нее нет центра, элементы взаимозаменяемы. В основе — сеть».

Ни один гриб не растет из другого, они обособлены, хотя и знают о существовании друг друга и обо всем, что происходит на любом участке сети. Таково современное общество.

Конечно, ученые (философы, политологи и экономисты) первыми заметили, что мы живем совсем не там, где все думали. Или, скорее, не тогда. Конечно, даже в их стане находятся одиночки, которые кричат, что никакой постмодерн не наступил. Но в целом современная мысль признала, что да, он уже тут.

Все чаще для объяснения самых разных явлений — от Википедии и iTunes до финансового кризиса и роста спроса на антидепрессанты — мыслители вынуждены прибегать к одним и тем же понятиям и теориям. Вот они, приобщайся.

1. Глобальная деревня 

Этот термин ввел еще в 1962 году канадский социолог Маршалл Маклюэн в одной из тех книжек, которые легче пересказать, чем прочесть. Называлась она «Галактика Гутенберга», и речь там шла вообще-то совсем о другом. Но в последних главах гениальный Маклюэн не только предсказал Интернет, но и придумал первую метафору для его обозначения. Идея глобальной деревни проста: благодаря мгновенной передаче информации земной шар сжимается до размеров какого-нибудь Выдропужска. В переносном смысле, конечно.

Со времен Маклюэна термин развили, и сегодня им обозначают три характерные черты постмодерна.

Невозможность замалчивания информации

Если на месте события оказался хоть один подросток со смартфоном, видео о нем (событии, а не подростке) рано или поздно окажется там, где его сможет увидеть кто-то еще. О том, что в его стране нет демократии, может кричать в Twitter даже китаец, не говоря уже о тебе. В глобальной деревне все невольно шпионят за всеми и треплются о том, что увидели, от нечего делать (избыток свободного времени — одно из завоеваний экономики постмодерна, но об этом в другой раз).

Вынужденная вовлеченность в чужие дела

В настоящей деревне стоит пройти по улице — и кто-нибудь обязательно попросит помочь принять роды у курицы, предложит выпить или насильно расскажет о проблемах. В глобальной деревне аналог такой прогулки — заведение аккаунта в социальных сетях, мессенджера, «Скайпа», блога. Человек, который всего этого не имеет или даже — бисово отродье! — вовсе не пользуется мобильным, выглядит глобально деревенским дурачком и постепенно выдавливается за пределы нормального социума.

Идея ложной ответственности

Человеку совестливому жизнь в глобальной деревне противопоказана: он будет переживать за каждого бездомного котенка, чьи фотографии мелькнули в чужом блоге, и за любого пациента неведомой клиники, срочно нуждающегося в пересадке ноздри. Ложная сопричастность бесконечно далеким процессам порождает постоянный стресс, основанный на желании помогать или муках совести («Я плохой, не помогаю. А мне ведь несложно»). Наряду с ответственностью жизнь в глобальной деревне награждает тебя еще и ложным всемогуществом: кажется, что именно твоя эсэмэска или перепечатка-пересылка слезного письма кому-то поможет.

 2. Новая темпоральность 

Термин можно было бы не объяснять вовсе, если бы не одно слово, которое большинство людей не часто использует. Итак, «новая» означает… Да шутим мы, шутим! Конечно, загвоздка в «темпоральности». Это словечко раньше применяли биологи и физики, чтобы обозначать время, характерное для процесса. Скажем, темпоральность варки яйца — три минуты, а мужского оргазма — увы, нет. Затем термин перекочевал в философию, и там его насытили новым смыслом: взаимосвязь времен. Проще объяснить на примере. Вот, скажем, играешь ты в GTA V, когда надо писать статью. И кажется, что прошло-то всего ничего. Смотришь на часы — ан нет, четыре часа. Вот эта разница между твоим восприятием и абсолютным временем и есть темпоральность. В эпоху постмодерна она поменялась настолько, что пришлось вводить особый термин.

«Личное время, — объясняет Сергей Медведев, — стало гибким. Диктат часов, телепрограмм, расписаний, издержек на дорогу почти не ощущается. Мир функционирует непрерывно, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. В модерне это было невозможно. Человек жил в общем времени. В метафорическом смысле — оглядывался на большие часы ратуши, жил по гудку завода. Постмодерн — эпоха множества рассинхронизированных наручных часов».

В итоге все понятия, связанные со временем, в постмодерне размываются. Говоря «среда», особенно в Интернете, человек уже должен уточнять: среда где, на каком меридиане? «Сейчас» — это прямо сейчас или скоро? А «скоро» — это в пределах часа, вечера или месяца? Темпоральность у всех разная, и, чтобы говорить о времени, нужно часто выяснять, одинаково ли вы с собеседником его понимаете. Все это и есть «новая темпоральность». Но не только.

«Время не только спрессовалось и стало нелинейным. Оно теперь источник стоимости. Кредитов, фьючерсов, штрафов. Если переиначить старую поговорку, темпоральность — деньги. На времени их можно и зарабатывать, и терять».

3. Пространство потоков 

Термин испанского социолога Мануэля Кастельса, который первым понял, что в эпоху постмодерна мутирует не только время, но и пространство. Еще в 70-е Кастельс предложил различать пространства мест и потоков. Если ты сидишь на кухне, это пространство места. Ты физически привязан к нему, особенно если прикован наручниками к батарее. Но если в этот момент ты звонишь по «Скайпу» друзьям, чтобы те кинули денег тебе на телефон, чтобы ты мог вызвать пожарных, потому что дом еще и горит, то вокруг тебя аккумулируются потоки информационные и финансовые.

Сказать, что сделка между твоими друзьями и сотовым оператором происходит у тебя на кухне, нельзя. Она происходит в некоем условном месте, которое ты сам ненадолго сконструировал. Авиадиспетчерская, World of Warcraft, здание Токийской биржи, кнопка «Пожертвовать через PayPal», да и сам PayPal — это типичные пространства потоков.

«Реальность постепенно начинает подчиняться виртуальности, а не наоборот, — убежденно говорит профессор. — Многие потоки, от которых зависят жизни людей и благосостояние государств, нигде не существуют. Но люди на пересечении этих потоков живут и зарабатывают в самом прямом смысле!»

Сам посуди, если ты всеми мыслями (ресурсами) пребываешь в очередной MMORPG, можно ли сказать, что ты сидишь на стуле в офисе? Там, в пространстве мест, остались разве что твои ягодицы и крошки от чипсов, да и то потому, что их нельзя сделать частью потока. Пока что.

 4. Ошибка нарратива 

Довольно новый, но уже ставший модным термин — кстати, дурно переведенный на русский. Суть предельно проста: нарратив — это изложение событий в последовательности, которая кажется рассказчику логичной. «Пойдем быстрее, а то опоздаем» или «Я привез из Турции сувенир и теперь хожу к врачу-сувенирологу» — типичные примеры нарратива. Казалось бы, где тут можно ошибиться и какое это имеет отношение к постмодерну?

Видишь ли, мы живем в эпоху избыточной информации. Ни один человек не может учесть всех факторов, влияющих на тот или иной процесс. При этом, когда что-то случается, мы:
а) стараемся объяснить происшедшее, исходя из собственного опыта (недостаточного) и знаний (отрывочных);
б) пребываем в ложной уверенности, что точно знаем, почему так случилось.

Это и есть ошибка нарратива — когда ты начинаешь подгонять любую новую информацию под привычные лекала и видишь только те данные, которые укрепляют твою убежденность, а те, что выставляют тебя дураком, — игнорируешь.

В эпоху постмодерна технологии и данные множатся постоянно, а с ними и ошибки. Хрестоматийный пример — случай с будильником Соттасса, о котором мы уже писали. Помнишь? В 60-х годах фирма Olivetti никак не могла продать свой новый будильник. Боссы бились над загадкой, проводили опросы, изучали изделия конкурентов — все тщетно. Тогда дизайнер Соттасс залег в засаду в магазине и с удивлением обнаружил, что покупатели взвешивают будильники в руке и не покупают Olivetti, который благодаря новым технологиям стал неожиданно легким. Боссам никак не могло прийти в голову, что вес может быть критерием оценки товара, потому что раньше такого не было!

В постмодерне подобное сплошь и рядом. Успех в бизнесе и даже личное счастье все чаще зависят не от измеримых всеобщих величин, таких как IQ, цвет диплома, возраст, стаж, а от случайных. Например, кто-то может получить хорошую работу, потому что у него редкая фамилия и при поиске в «Гугле» его страница в «Фейсбуке» быстро нашлась, а там висела песня, которую босс давно искал, и т.п. А новая коллекция одежды может плохо продаваться просто потому, что в сети магазинов используются галогенные лампы, а не с нитью накаливания, поэтому цвет ткани выглядит плохо и никому не нравится. Жизнь с опорой на логику во времена постмодерна чревата частыми ошибками нарратива и в конечном итоге — неврозами из-за собственного неумения понять происходящее*.

* Примечание Phacochoerus’a Фунтика: «Кстати, находятся особо истеричные ученые, которые считают, что мужчинам в мире постмодерна вообще не место. Вместо „ошибки нарратива“ они используют другой термин — „конец фаллологоцентризма“. Мол, мир стал настолько бессистемным и неописуемым, что выжить в нем могут только алогичные женщины и опирающиеся на интуицию невротики. Увидим! Лично с моим центризмом пока все в порядке».

 5. Черный лебедь 

Понятие из одноименной книжки Николаса Талеба (его труды — новая интеллектуальная зараза, но благодаря нам ты можешь их теперь и не читать). Как ты знаешь, наука долгое время не подозревала о существовании черных лебедей. Эти птицы, как какие-нибудь утконосы, жили только в Авст­ралии. Поэтому, когда европейские орнитологи впервые увидели черного лебедя, они классифицировали его как совершенно новый вид. И долго отрицали связь между белыми и черными лебедями, потому что «так не бывает, все лебеди всегда белые». Потом понятие «черный лебедь» заимствовали философы для обозначения знания, напрочь перечеркивающего все предыдущие знания.

Талеб пошел дальше: в его книгах «черный лебедь» — это любое непрогнозируемое событие, которое оказывает влияние на нашу жизнь. И — сюрприз, сюрприз! — отныне и впредь таких событий будет все больше, и финансовый кризис — только одно из них.

Почему? Дело опять же во все растущем количестве данных, технологий и случайных факторов, которые в наше время не может учесть уже не то что обычный человек, но даже аналитический центр. Или научный институт. Или правительство целой страны. Любая модель, которую старательно строят разные умники, может содержать в себе в качестве рисков только «возможные неожиданности». Но по-настоящему меняют мир только «невозможные неожиданности» — те самые черные лебеди. Их нельзя предсказать, потому что предсказания мы можем строить только на основе того, что было. А черных лебедей еще не было.

Этот парадокс похож на тот, что подметил Станислав Лем в своей «Фантастике и футурологии»: если технологию будущего можно описать, то ее можно сразу и изобрести, тогда она перестает быть из будущего. Значит, описать ее нельзя. Талеб вывел ту же самую формулу, но применительно к рынку недвижимости, биржевой игре и социальному прогрессу. Да еще и доказал все математически. Ну не молодец ли?

Оригинал статьи